Можно попросить Нину? Кир Булычев

В детстве Кир Булычев был одним из моих самых любимых писателей. Я до дыр зачитала книги о девочке с Земли, Алисе Селезневой и до дыр засмотрела “Гостью из будущего” (и я была не одинока в своей нежной привязанности). Книги Кира Булычева подкупают своей необыкновенно теплой и доброй атмосферой, мягким юмором. Я и сейчас в свои 37 лет нет-нет да перечитываю его рассказы из серии “Девочка, с которой ничего не случится”.

Сегодня на лайвлибе я случайно обнаружила, что Кир Булычев писал не только для детей. Узнала об этом благодаря короткой, но эмоциональной рецензии на рассказ “Можно попросить Нину?” На чтение ушло минут 5-10, рассказ короткий и из разряда “создающие атмосферу”. Да, это тот же самый, хорошо знакомый Кир Булычев, только вот к теплоте, доброте и мягкому юмору добавлена грусть, я такой больше не встречала нигде – только у русских писателей.

О чем эта грусть?

Ни о чем конкретно, она глубока, как теплое и мощное течение Гольфстрим, залегающее в глубинах океана, именно ему Западная Европа обязана мягкому климату и плодородию земли. Именно эта вселенская грусть отличает творчество русских людей, именно она проникает в глубины душ человеческих и будит в них нечто… важное.

Эта грусть – не эмоция, рвущая сердце, не мысль, напряженно стучащая в мозгу, она напоминает внутреннюю тишину, которая наступает, когда ты смотришь в ночное, полное звезд, небо.

Случайность.

Какую роль играют случайности в нашей жизни? Почему иногда пересекаются пути, которые никогда не должны были пересечься? Что побуждает искривляться пространство-время, чтобы соединить людей, находящихся на громадном расстоянии, измеряемом, конечно же, не в километрах? От чего от таких встреч ты обнаруживаешь в глубине сердца эту самую вселенскую грусть? Без вопросов, упреков и даже без боли. С благодарностью.

- Постараюсь к вам больше не попадать, – сказал я. – Где-то заклинилось, вот и попадаю к вам. Очень плохо телефон работает.
– Да, – согласилась Нина.
Я повесил трубку. Надо подождать. Или набрать сотню. Время. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. “Двадцать два часа ровно”, – сказала женщина по телефону “сто”. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер “сто”, когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос.
Я позвонил Нине.
– Я вас слушаю, – сказала Нина молодым голосом. – Это опять вы, Вадим Николаевич?
– Да, – сказал я. – Видно, наши телефоны соединились намертво. Вы только не сердитесь, не думайте что я шучу. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
– Конечно, конечно, – быстро сказала Нина. – Я ни на минутку не подумала. А вы очень спешите, Вадим Николаевич?
– Нет, – сказал я.
– У вас важное дело к Нине?
– Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
– Соскучились?
– Как вам сказать…
– Я понимаю, ревнуете, – сказала Нина.
– Вы смешной человек, – сказал я. – Сколько вам лет, Нина?
– Тринадцать. А вам?
– Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
– И каждый кирпич – это месяц, правда?
– Даже один день может быть кирпичом.
– Да, – вздохнула Нина, – тогда это очень толстая стена. А о чем вы думаете сейчас?

прочитать рассказ полностью можно здесь