о книгах и людях

И только книга деликатна.
Снял с полки.
Полистал.
Поставил.
В ней нет наглости.
Она не проникает в тебя без спросу.
Стоит на полке, молчит, ждет, когда возьмут в теплые руки.
И она раскроется.

Михаил Жванецкий, “Жизнь коротка“

Книги для меня точно как люди, к сожалению, иногда даже лучше. Мы беседуем, строим друг с другом отношения, вступаем в полемику, иногда это перерастает в страсть, а иногда в глубокое и долгое чувство любви. С книгами я знаю, как себя вести, мне с ними спокойно, надежно и бесконечно интересно.

С людьми ощутимо труднее… И в этом проблема. Потому что я не книга, а книги – не люди.

С книгами легко думается, без напряжения. Мысль во время чтения несется легко и свободно, благодаря ускорению, которое придает ей книга. Плюс сила воображения – образы бесконечной чередой, нарушая все законы пространственно-временного континуума, становятся осязаемы и представляют мир таким, каким он на самом деле должен быть (и обязательно будет, пусть даже “не под этим солнцем”, неважно).

Мир людей часто загоняет в какие-то рамки, пустые разговоры, банальные темы, как маляр в каком-нибудь учреждении красит все в унылый и тошнотворный казенный цвет.

А книга, разумеется, хорошая книга, деликатна, она приглашает за щедро накрытый стол, приглашает к разговору при свечах. Книга лишена чувства собственности, присущему людям, поэтому без ревности позволяет возникнуть вихрю посторонних по отношению к нити повествования мыслей. Книга приглашает выйти из кокона и найти новые смыслы, подумать новые мысли. Книга в некотором смысле служит катализатором, благодаря которому вещества, находящиеся внутри сосуда, активизируются, производя реакцию и новое химическое соединение, а иногда и взрыв.

А с людьми все не так. Они говорят о том, что курс растет, о том, что в бизнесе начинается затяжное падение, что многие люди перешагнут грань бедности и нищеты, они говорят о страхе. Смотришь ты на мир людей – на объективную реальность, на торжество несправедливости, невежества, боли, разочарования, на мир, в котором важное – неважно, а неважному приписывают великий смысл, и… рука сама тянется к книге.

Понимаете, я все больше соглашаюсь с Толкиеном, что эскапизм – бегство не от реальности, а побег из тюрьмы на волю:

Почему, например, следует презирать человека, который, попав в темницу, пытается во что бы то ни стало из нее выбраться, а если ему это не удастся, говорит и думает не о надзирателях и тюремных решетках, а о чем-то ином? Внешний мир не стал менее реальным оттого, что заключенный его не видит. Критики пользуются неверным значением слова “эскейпизм”, с презрением говоря о нем, больше того, они путают, и не всегда искренне, такие понятия, как “бегство пленника из темницы” и “бегство дезертира с поля боя”.

Конечно, отдельный и большой вопрос – что в данном случае считается тюрьмой, а что волей… И вопрос не совсем в том, что на воле нет людей. Без людей никак нельзя. Наверное, в данном случае, если касаться этой темы лишь вскользь, уместнее будет сравнение с антиподами, примененное в Кэролловской “Алисе в стране чудес”, людей, которые стоят на головах для тех, которые находятся на другой стороне земного шара и наоборот (кажется, это не очень понятное объяснение, но так было в “Алисе”).

Да, разумеется, книги – не являются панацеей от жизни. Это очень важно понимать, а то так легко в дурдоме оказаться или, скажем, в глубинах океана. Книги, наверное, больше глубокая привязанность, утешение или любовь. Выражу крамольную мысль: любовь к книгам приносит много меньше неприятностей, чем любовь к человеку.

Ну так к чему это я клоню? Изначально эта запись задумывалась как первая часть размышлений о книге Джека Лондона “Мартин Иден”. Далеко не каждая книга производит во мне желание отбросить чтение и срочно записать ворох и рой мыслей, теснящихся в голове. Но я не могу сказать, что мне нравится “Мартин Иден”. В данном случае неуместны понятия: нравится – не нравится. Это больше похоже на знакомство с очень интересным человеком. Например, когда случается встретить такого человека, я вцепляюсь в него как клещ и готова заговорить его до смерти не потому, что я во всем с ним согласна, а потому что он пробуждает мысли и… привычку думать.

Похоже, до самого “Мартина Идена”, в этой записи не добраться… Поэтому пойду, переименую название и сменю картинку.