Лейбниц: книги идеального учёного онлайн

Г. Лейбниц: учение о множественности субстанций

Немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) противопоставил доктрине Спинозы единственную субстанцию, modus vivendi которой — все сингулярные вещи и существа, доктрине множественности субстанций. Таким образом, Лейбниц попытался ввести номиналистическое понятие реальности сингулярного, восходящее к Аристотелю, в рационалистическую метафизику XVII века.

Лейбниц сознательно противопоставил плюрализм веществ пантеистическому монизму Спинозы. Самосуществующие вещества были названы Лейбницом монадами. (Напомни, что «монада» по-гречески означает «один» или «единство».) Мы уже знаем, что сущность (субстанция) считалась с древности чем-то единым, неделимым. По мнению Лейбница, монада проста, то есть не состоит из частей, а потому неделима. Но это означает, что монада не может быть чем-то материальным и реальным; она не может быть расширена, потому что все материальные вещи, будучи расширены, делимы до бесконечности. Не расширение, а деятельность составляет суть каждой монады. Но что это за деятельность? Она представляет, как объясняет Лейбниц, именно то, что не может быть объяснено механическими причинами: во-первых, воображение или восприятие, а во-вторых, стремление. Представление идеально, и поэтому не может быть выведено ни из анализа растяжения, ни из комбинации физических атомов, так как оно не является продуктом взаимодействия механических элементов. Остается предположить, что это первоначальная, первичная, простая реальность, главное свойство простых веществ.

По словам Лейбница, деятельность монад выражается в постоянном чередовании внутренних состояний, которые мы можем наблюдать, когда созерцаем жизнь собственной души. Наделяя монахов притягательностью и восприятием, Лейбниц на самом деле думает о них, как о аналогах человеческой души. Монады, говорит Лейбниц, называются душами, когда у них есть чувства, и духами, когда у них есть разум. В неорганическом мире, с другой стороны, их правильнее называть существенными формами, средневековый термин, которому Лейбниц придает новое содержание. Таким образом, все в мире оказывается живым и живым, а там, где мы видим только кусок материи, на самом деле существует целый мир живых существ — монады. Эта мысль, кстати, вряд ли удивит нас сегодня, ведь мы знаем, что в каждой капле воды и на малейшей частичке земли есть мириады микроорганизмов, невидимых для нас. Надо сказать, что Лейбницкая Монадология обязана своим происхождением не в последнюю очередь открытию микроскопа. Один из конструкторов микроскопа А. Левенгук изучал микроскопическую анатомию глаза, нервов, зубов; ему приписывают открытие эритроцитов, а также инфузорию и бактерии, которые он называл латинским словом «animalculi» — животные. Все это создало потребность в новом взгляде на природу, и Монадология Лейбница стала ответом на эту потребность.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции:

1. Гуманизм возрождения, его особенности
2. Социальная и историософская мысль нового и новейшего времени
3. Эрих Фромм: «Бегство от свободы»
4. Бытие как совокупная реальность, единство форм и способов существования мира
5. Познание
6. Философско-религиозная антропология
7. Русский духовный ренессанс
8. Учение элеатов о бытии и познании. Апории Зенона
9. Концепция общества и культуры Р. Барта
10. Различные типы нравственных ориентаций

Примечания

1. Г.В. Лейбниц, Новые очерки человеческого интеллекта , тр. М. Мугнаи, Editori Riuniti, Рим, 1982 г.
2. Г. В. Лейбниц, Сочинения по логике , под редакцией Франческо Бароне, Болонья, Заничелли, 1968, с. 237.
3. Г. В. Лейбниц, Монадология , 31-40.
4. Г. В. Лейбниц, Monadologia , 33 в Г. В. Лейбниц, Философские сочинения , UTET, Турин, 1967, том. я, стр. 288-289
5. GG Leibniz, Monadologia , в Philosophical Writings , под редакцией DO Bianca, UTET, Турин, 1967-68, стр. 283-297
6. Г.В. Лейбниц, Новые эссе op.cit.
7. Г.В. Лейбниц, Новые эссе op.cit. Предисловие, с. 48-49.
8. Г. Г. Лейбниц, Monadologia , в Philosophical Writings , под редакцией DOBianca, Турин, UTET, 1967-68, стр. 291-92
9. Г. В. Лейбниц, Принципы природы и благодати , 10
10. Societät und Wirtschaft , (1761), Politische Schriften II, нет. 47, 559-561.

Критерий истинности

Вслед за этим Декарт задается вопросом, «что вообще требуется, чтобы то или иное положение было истинным и достоверным», [] исходя из рассмотрения вопроса о том, на чем, собственно, основывается достоверность «когито». Он приходит к установлениюкритерия истинности, состоящего в ясности и отчетливости восприятия. Ведь этот критерий основывается исключительно на мыслящем «я», на «естественном свете ума», «…тем более, что я не обладаю никакой другой способностью или силой отличать истину от лжи, которая могла бы мне показать ложность того, что естественный свет моего ума выдает мне за истину, и которой я мог бы доверять настолько же, насколько доверяю ему» []Критерий истинности – второй основной принцип Декарта по Шмиду.

Лейбниц отмечает недостаточность декартовских определений ясного и отчетливого, данных в «Началах философии» (пп. 45-46) [].

Казалось бы, первых двух принципов – «когито» и критерия истинности – достаточно для того, чтобы начать построение положительного философского учения. Но оказывается, что, согласно Декарту, критерий истинности убедителен только в силу существования Бога. Для обоснования этого критерия следует доказатьправдивость Бога ( для чего достаточно доказать существование всесовершенного Бога, поскольку обман несовместим с совершенством). Поэтому в «Началах философии» о критерии говорится уже после обсуждения вопроса о Боге.

«Не зная Бога, нельзя иметь достоверного познания ни о чем» [], даже о себе самом. Сомнения нельзя устранить, если не допустить существования Бога. До тех пор, пока не доказана истинность идеи Бога, мы не вправе однозначно утверждать, что идея существования «я» истинна, несмотря даже на ее несомненную достоверность для моего «я». Относительное познается только на основании абсолютного.

Итак, третий основной принцип человеческого познания у Декарта – теологический.

Вот рассуждение одного современного православного священника на тему последствий грехопадения, в котором многое можно отнести к Декартову поиску критерия истинности, хотя прямо о Декарте и не говорится:

Один из результатов грехопадения – забвение Бога, помрачение знания. «Дьявол как бы заслонил собою Бога. Это потемнение есть не что иное, как ослабление света, который человек должен был видеть от Бога… Человек в силу этой темноты теряет знание… Теряет ощущение познания, которое от Бога исходит. А ведь знание божественное является для человека критерием истинности, истинности вообще всякого знания…

Отсюда возникает в человеке неуверенность в своем знании, хотя стремление к знанию остается, но уверенности в том, что он может что-то постичь, в человеке уже нет. И это глубоко онтологическое чувство присуще греховному человеку…

Отсюда возникает и неуверенность в том, что вообще знание возможно, потому что человек… не видит никакого критерия истины. Он утрачен, но при всем при этом смутное ощущение…,что такой критерий истины возможен и должен быть, в сознании человека сохраняется». Отсюда – «настойчивое, постоянное стремление человека отыскать этот критерий истины». []

И вот Декарт переходит к вопросу о Боге.

Рационализм

Декарт считается отцом новоевропейского рационализма. Однако его понимание разума, каким бы значимым оно не было, не является единственно возможным (как показал, в частности, выдающийся русский философ В. Ф. Эрн).

По мнению Декарта «один лишь разум способен к постижению истины» []. «Человеческий ум заключает в себе нечто божественное…» [] и посторонние добавления могут лишь омрачить естественный свет разума. Картезианский разум полностью прозрачен для самого себя: не существует ничего более легкого для познания, чем мой дух. Декарт признаетинтеллектуальную интуицию (которую будет отвергать Кант) и существование вещей, которые познаются одним только разумом.

Разум может достоверно познавать доступные ему истины — при помощи интуиции (в которой «не может быть лжи» []), дедукции и «энумерации» (индукции по перечислению), но для этого разум необходимо предварительно очистить, развить, нужно соблюдать метод и порядок при исследованиях. «Метод» – это одно из ключевых понятий у нашего философа. Правильный метод исследования гораздо важнее, чем природные дарования.

Декарт стремится к соединению мудрости и науки, к совершенному познанию всего необходимого и познаваемого для человека. Науки для Декарта едины, поскольку един разум. Метафизика – это корень дерева мудрости, физика – ствол, медицина, механика, этика – ветви. Это древо должно плодоносить на благо человечества.

Идеалом познания для Декарта является математика, самая очевидная, достоверная и простая наука, которая приучает нас к познанию истины. Освободив математическое мышление от чисел и фигур и изучив механику его действия в чистом виде, мы могли бы получить универсальныйметод, позволяющий открывать истину в каком угодно предмете («mathesis universalis»), который Декарт противопоставляет традиционной логике, которая не позволяет ничего открыть, а только излагает уже известное. Порядок мышления должен соответствовать единому порядку природы — не обычному для руководств по метафизике порядку «genus et species», а порядку причины и действия, причем вторые должны познаваться на основании первых, «относительные» вещи — на основании «абсолютных», содержащих чистую и простую природу сущего ( т. о. Декарт пытается найти некую первоидею). Нужно заниматься лишь теми науками, где достижима достоверность, подобная той, какая обнаруживается в математике. Такого рода наукам противопоставляются «истории», то есть опытное знание и изложение чужих мнений.

Материя как расширение

Как на логическом уровне истины факта совпадают с истинами разума, так и на уровне материальности Лейбниц намеревается показать, что его истинная природа есть дух .

Новые физические открытия позволяют Лейбницу выработать новую концепцию мира , уже не понимаемую механистически . На самом деле то, что всегда остается в механических явлениях, — это не импульс , а «живая сила», протяженность и движение которой недостаточны для объяснения явлений .

Понятие материи традиционно ассоциируется с понятием протяженности. Все, что занимает протяженное пространство , является материей. Однако определение материи как протяженности уже породило полемику между древними философами, плюралистами , теми, кто пытался найти компромиссное решение в споре между противоположными тезисами бытия элит , и теми, кто поддерживал реальность становления . . Анаксагор , исходя из понятия материи как протяженности, утверждал бесконечную делимость материи, так как даже очень малая, но минимальная материальная частица, будучи протяженной, предполагала ее дальнейшую делимость. С другой стороны , Демокрит утверждал, что конечные протяженные тела не могут появиться из бесконечности, и поэтому мы должны предположить, что существует очень маленькая материальная частица, которая больше не делится: атом . Понятие протяжения, примененное к материи, поэтому не является наиболее подходящим для понимания ее природы, поскольку оно порождает неразрешимую антиномию , как это отмечал и Кант в своей трансцендентальной диалектике .

Концепция двух истин

Понятие «истины разума» и «истины факта» объясняют природу свободы, творчества и структуру Вселенной. Истины разума — это те, чья противоположность содержит в себе противоречие, например, 2 + 2 = 4, потому что очевидно, что сумма 2 и 2 не равна 4. А истины на самом деле — это те, чья противоположность не содержит противоречий, как, например, все эмпирические истины: Если книга передо мной черная, то я не говорю правду, когда говорю, что она желтая, но это не следует из самого утверждения: «У меня передо мной желтая книга», что я лгу. Другими словами, истины разума — это те истины, которые могут быть сведены к идентичным утверждениям за конечное число шагов, а истины факта — это те истины, которые потребовали бы бесконечного числа шагов для приведения к тождеству. Различие двух истин и, соответственно, двух видов достоверности позволяет Лейбницу избежать спинозизма, т.е. «геометрической» необходимости, которая исключает всякую свободную волю, в том числе и божественную.

Создавая мир, Бог смог создать любой из бесконечного числа возможных миров. Но руководствуясь критерием оптимальности (максимальная простота с наибольшим количеством созданных существ), Бог, в соответствии со Своей собственной доброй природой, выбирает лучшее из всех возможных для существования миров. Таким образом, Бог творит по Своему разуму, но Он также руководствуется Своей доброй природой в выборе лучшего, потому что по условию, Он мог бы выбрать другой мир, а не тот, в котором мы находимся. В этом случае сотворенный мир является единым, ибо в противном случае существа самой страшной вселенной будут обречены на несправедливые страдания. И каждый существующий, по словам Лейбница, может быть уверен, что он живет в лучшем из всех бесконечно многих мыслимых миров. Таким образом, в творчестве остается место для свободной воли Бога, которая, хотя и определяется вечными истинами, но не полностью исключается, как показывает Спиноза, который определяет причину и волю и тем самым устанавливает, что любое понятие о добром Боге — это просто человеческое изобретение.

Остается вопрос: человек, конечное мыслящее существо, способное к свободному выбору или только произвольному? Ведь свобода — это свобода выбирать то, что действительно лучше, а не то, что мы считаем лучшим по нашей прихоти. Способны ли мы к свободным и рациональным действиям? Лейбниц не дает окончательного ответа на этот вопрос, но он все же дает надежду на то, что свобода, понимаемая таким образом, все еще возможна для человека. Чтобы ответить на вопрос, какие из наших возможных действий в конечном итоге приведут к хорошему результату, мы должны рассмотреть бесконечный ряд причин и следствий, поскольку на собственном опыте мы имеем дело с истинами факта. По словам Лейбница, открывшего дифференциальное исчисление, он видит, что в математике бесконечности сводятся к целочисленным значениям. Следовательно, мы можем рассчитывать с теми же успехами в повседневных рассуждениях, что и в математике. Нужно только, по замыслу Лейбница, создать такой язык, который оперирует не внешними именами, а такими именами, которые обозначают сущность вещей, чтобы, когда мы что-то определяем, мы могли математически выразить это определение. А потом, когда возникают споры, «достаточно взять ручки в руки, сесть у их счетных щитов и сказать друг другу (как в дружеском приглашении), давайте считать!».

Двойственность сводится к единству мысли

Но правда ли, что истины факта случайны и отличны от необходимых истин разума? Если бы я имел возможность бесконечно анализировать предмет , выраженный в суждении о фактических истинах — в случае примера это означает бесконечно анализировать жизнь Колумба, — я пришел бы к выводу, что Колумб «необходимо» должен был открыть Америку. Рассматривая жизнь Колумба в ее минимальных, « бесконечно малых » компонентах, необходимо сделать вывод, что Колумб не мог не открыть Америку. Следовательно, истины факта, анализируемые бесконечно, неизбежно совпадают с истинами разума; их случайность исчезает, и фактичность превращается в актуальность мысли.

«Когито»

О знаменитом «Cogito, ergo sum» («Я мыслю, следовательно я существую») можно рассуждать часами, но мы постараемся быть краткими. На основании самого факта сомнения Декарт утверждает существование своего «я». Вот то несомненное, которое обнаруживается путем методического сомнения. Это не заключение силлогизма, а непосредственная интуиция.

Как писал Вышеславцев, « »Я» может все свести к явлениям, кроме себя самого. »Я» никогда не появляется в »поле явлений», оно остается всегда невидимым, быть может, непонятным. Можно сказать, что это существо иного измерения, чем все явления…До сих пор мы не знаем, что такое истинное »я»» []. По мнению Шмида [],«когито» — это первый из трех основных принципов Декарта. Об остальных речь пойдет ниже.

Давно замечено, что «когито» можно найти уже у блаж. Августина [], хотя последний не придавал ему столь большого значения, как Декарт (вероятно, потому, что не подвергал все такому радикальному сомнению). Однако декартовы рассуждения на эту тему ни в коем случае нельзя свести к простому заимствованию чужих идей, тем более что эти мысли вполне могли быть плодом его самостоятельных размышлений.

С «когито» неразрывно связаны рассуждения о душе и теле. Кто такой я, который существую? «Я могу вообразить, будто у меня нет тела и никакого мира, никакого места, где бы я находился» [], но я не могу вообразить, что я не существую, причем мое существование вытекает из самого факта сомнения. Следовательно, я – субстанция, вся сущность, или природа которой состоит только в мышлении, независимая ни от чего телесного, в том числе от того, существует ли реально мое тело (следует заметить, что мышление Декарт понимает очень широко – включая в него воображение, чувства, желания, эмоции…Мышление для него – все, что происходит внутри нас и при этом непосредственно нами сознается, иначе говоря, это наше сознание). Декарт последовательно проводит строгое различение между духом и телом. Хотя они находятся друг с другом в связи и некотором смешении, однако, как писал Шмид, «между мышлением и протяжением вообще нет ничегообщего» [].

Лейбниц считал Декартово сомнение и «Cogito, ergo sum» «пустыми прикрасами, рассчитанными на публику» [].Он писал, что cogito = cogitans sum, откуда непосредственно следует sum. Это непосредственная, недоказуемая истина, основанная на опыте, а не аксиома и не необходимое предложение. К первым истинам факта относится, по Лейбницу, не только «Я мыслю», но и «Я мыслю разнообразно», причем из последнего вытекает, что существует нечто отличное от нас. (Ср. Я и не-Я Фихте). Эти две истины независимы друг от друга. (На самом деле Декарт молчаливо предполагает вторую из них, потому что далее он переходит к рассмотрению имеющихся в его уме идей). Декартовы рассуждения о душе и теле для Лейбница – всего лишь «несерьезный софизм» [], из которого можно заключить лишь, что можно сомневаться в телесности своей души.

Иерархия монад

Каждое тело есть монада, и все, что происходит и касается человеческой монады, происходит и касается всех других монад. В чем отличие монады человека от всех остальных монад? Репрезентативная жизнь не совпадает с сознательной жизнью , восприятие отличается от замечания, т. е. мы должны отличать восприятие высших монад от восприятия менее возвышенных, т. е. менее сознательных монад. В конце концов, между нами и камнем разница только в совести. Но и в нас не все сознательно. Лейбниц утверждает, что у нас есть «маленькие восприятия», которые мы бессознательно усваиваем именно потому, что они очень малы. А сознательное восприятие есть результат суммы мелких восприятий.

« Из тысячи признаков мы можем быть уверены, что в нас в каждый момент имеется бесчисленное множество восприятий без апперцепции… более действенных, чем они кажутся… и даже воспринимаемые восприятия происходят постепенно из тех, настолько малых, что их невозможно воспринять »

Так что шум моря на дне есть результат шума маленьких волн , которые, будучи маленькими восприятиями, мы усваиваем бессознательно.

Таким образом, существуют сознательные монады и бессознательные монады, чьи восприятия настолько спутаны, что кажутся внешне инертными, но на самом деле они тоже являются центрами силы и имеют очень бессознательную, но реальную репрезентативную жизнь. Таким образом, каждая монада отлична и чужда другим, но поскольку все они имеют репрезентативную жизнь, в конце концов они составляют универсальное единство даже во множественности.

Комбинаторные искусства

Среди различных интересов Лейбница есть также изучение языка, на котором, по его мнению, может быть основана новая наука: « Ars combinatoria »: символизация мысли, с помощью которой можно выполнять логико – математические вычисления .

Аристотель уже заметил эту возможность в « Аналитике », своем труде по формальной логике, где простые понятия обозначались буквами греческого алфавита . Тот же самый проект был реализован Раймондо Луллием (1235–1315) с его « Ars Magna » (« Ars compendiosa inveniendi veritatem seu ars magna et maior ») и Шарлем де Бовелем (1475–1566) с его Ars oppositorum : синтетическая техника для открыть правду . Используя лингвистические символы , а также диаграммы и рисунки, можно было составлять логические комбинации, которые приводили к универсальным истинам. Луллианское искусство было забыто в Средние века и вместо этого было заново открыто в эпоху Возрождения , где оно использовалось в алхимии и астрологии . Джордано Бруно , например, считался знатоком этой техники. Еще в 600-х годах « арс магна » нашла таких поклонников, как Пьер Гассенди , но прежде всего Томас Гоббс и его последователи пытались развить ее и применить во всех областях знания.

Концепция Гоббса о знании как исчислении значительно повлияла на учение Лейбница.

Фактически он отметил, как можно свести сложные понятия к небольшому числу примитивных понятий, каждое из которых характеризуется знаком .

Установив классификацию первобытных понятий, он считает возможным установить своего рода универсальное символическое письмо и с его помощью решить логические проблемы, а также решить алгебраические проблемы .

В 1666 году он опубликовал De arte combinatoria , в котором предлагает арифметизацию логики ( mathesis universalis ), которая приведет его к открытию исчисления бесконечно малых . Тот же самый подход будет применен к его философии , привитой к спору о субстанции , начавшемуся с Декарта и поставившего под сомнение субстанциальную двойственность реальности (res cogitans и res extensa). Бесконечно малая редукция истин действительно возвращала материальную сущность сущности мысли.

Онтологическое доказательство

В плане я следую порядку «Рассуждения о методе». В «Метафизических размышлениях» между психологическим и онтологическим доказательствами вклинивается размышление об истине и лжи (которое будет рассмотрен в следующем параграфе), из чего можно заключить, что первое доказательство само по себе представляется Декарту достаточным, а второе только сильнее убеждает в доказанном. В «Началах философии» онтологическое доказательство предшествует психологическому, что отвечает особенностям построения этого сочинения, где Декарт не развивает свои мысли в их становлении, но старается популярно изложить основные положения своей философии (он хотел, чтобы это сочинение использовалось как учебник в иезуитских школах).

Знаменитое «онтологическое» («априорное») доказательство бытия Бога было предметом споров многих философов. Оно берет свое начало у Ансельма Кентерберийского; его поддерживали Бонавентура, Дунс Скот; противники его возглавлялись Фомой Аквинским. Декарт вновь обратился к этому доказательству, его очень ценили Шеллинг и Гегель; Кант его раскритиковал. Об отношении Лейбница к онтологическому доказательству будет сказано ниже.

Онтологическое доказательство Декарт считает не менее достоверным, чем доказательства математические. В последних «нет ничего такого, что убеждало бы меня в существовании их предмета» [], но тем не менее свойства фигур могут быть доказаны, даже если эти фигуры не существуют вне моего мышления, ибо «существует известная природа, или форма, или определенная сущность этой фигуры, которая неизменна и вечна, отнюдь не вымышлена мной и никоим образом не зависит от моего духа» [] (нечто вроде платоновской идеи). «…Из одного того, что я могу извлечь из своего мышления идею какой-либо вещи, вытекает, что все, познаваемое мною ясно и отчетливо, как принадлежащее этой вещи, действительно принадлежит ей…». [] Декарт основывается на интеллектуальной интуиции.

Суть доказательства: существование не может быть отделено от сущности Бога, бытие является необходимым атрибутом Бога, вытекающим из Его определения так же, как для треугольника равенство его углов двум прямым. «…Так же противоречиво мыслить Бога, т.е. всесовершеннейшее существо, лишенным бытия, как мыслить гору не имеющей долины». [] Все остальные идеи заключают в себе не необходимость бытия, а лишь его возможность. Идея Бога – главная из врожденных идей. Антропологическое доказательство обосновывает онтологическое, показывая, что идея Бога не является произвольной.

Выводы. Для Декарта все другие вещи менее достоверны, чем Бог и душа. «В результате «феноменологической редукции», после сомнения во всем, остаются несомненными только два существа: Я и Абсолют. …Выражаясь словами бл. Августина, можно сказать: «Я знаю Бога и душу; и что еще? – больше ничего!» [] — писал Вышеславцев. Существование вещей не может быть доказано , если не допустить существования Бога.Наши идеи, или понятия, представляют собой нечто реальное, и потому исходящее от Бога, и, поскольку они ясны и отчетливы, могут быть только истинными. Идеи ошибочны только тогда, когда в них есть неясность и туманность, потому что в этом они приобщаются к небытию.

Несколько вселенных и одна вселенная

Представление четырех аристотелевских элементов по Лейбницу, где круг, описывающий целое, представляет Вселенную ( Dissertatio de Arte Combinatoria , (1666)).

«У монад нет ни дверей, ни окон» и поэтому они не могут общаться с внешним миром; тем не менее, существует вселенная для всех, и на самом деле, утверждает Лейбниц, существует столько же вселенных, сколько и монад. Каждый из нас проецирует свой собственный мир.

Это как если бы каждый из нас был проекционной машиной, которая (как монада) полностью отличается от других, но у которой есть фильм , посвященный той же теме. Проекция всегда разная, но фильм один и тот же. Проекция (видение мира) наше и только наше, но объект проекции (мир) всегда один и тот же для всех. И вселенная не вне монады-проектора, а внутри нее (пленки). Деятельность монады, ее внутренняя жизнь на самом деле состоит в представлениях , порожденных силой, которую в метафизическом смысле Лейбниц называет « аппетицией ». Различные представления монады имплицитны в ее бытии, поскольку в природе круга есть все свойства, которые могут быть выведены из них. Таким образом, монада представляет в себе всю вселенную.

Каждая монада живет в своем и только в своем мире; но каждая монада является в то же время « живым зеркалом вселенной », поскольку она отражает образы, которые не приходят извне, но которые она сама проецирует как центр силы.

Ключевые понятия

• Рационалист
• Защитник догматов христианства
• Примиритель между католиками и протестантами
• Темное и светлое знание
• Монады

Лейбниц стремился защитить догмы христианства, придав им современную формулировку, и примирить доктринальные конфликты между католиками и протестантами. Он также сформулировал несколько теорий относительно:

• теория познания:
• темное знание (о чувствах)
• ясное знание (разума)

«в интеллекте нет ничего, что прежде не было в чувствах, кроме самого интеллекта»

новая метафизика

Монады — это простые и нематериальные субстанции, составляющие всю вселенную и структурированные в иерархии большей или меньшей ясности в соответствии с предустановленной Богом гармонией.