Достоверность, Истина, Мнение.
(Несколько адаптированный текст).
Попробуем разобраться с достоверностью и истиной.
Во-первых, прежде чем их сводить, неплохо было бы дать им
определения по отдельности.
Начнем с достоверности. Смотрим в словарь
Не обращаем внимание на
то, что там достоверность фигурирует как синоним истины – словарь писали не философы
Обращаем внимание на: достоверный – не подлежащий сомнению. Действительно, достоверно то, в чем невозможно усомниться
Например, чувственное восприятие. Первая глава “Феноменологии духа” Гегеля так и называется – “Чувственная достоверность”. Тут следует уточнить, дабы не возникло вопросов, в каком именно смысле невозможно усомниться в чувственном восприятии. Ведь Декарт, например, только и делал, что сомневался. Однако, Декарт (как и любой из нас) мог усомниться в бытии воспринимаемого, но не мог подвергнуть сомнению факт самого восприятия. (Я не знаю, есть ли на самом деле такая вещь как монитор, но я не могу усомниться в том, что сейчас в него смотрю.)
Мы уже видим, что само определение достоверности апеллирует к акту сомнения и к тому, кто этот акт способен осуществить. Иными словами, достоверность – всегда чья-то достоверность. Не бывает “достоверности самой по себе”. Однако, следует оговориться, что есть такая вещь как логика, и логическое претендует на то, чтобы быть достоверным для всякого. Тут следует помнить, что “достоверное само по себе” и “достоверное для всякого” – это не одно и тоже.
Так, в первом приближении разобравшись с достоверностью, мы перейдем к разговору об истине. Из предыдущего рассмотрения уже ясно, как именно нам следует определять истину. Ясно, что истина должна непосредственно относиться к бытию. Для понятности, пойдем в несколько этапов:
1) Классическое понимание истины.
Истина понимается как соответствие. Соответствие высказываемого в суждении действительному положению вещей
Обратим внимание на то, что в классике речь всегда идет о суждении – “место истины в суждении”. Этот факт отражает общее устремление классической мысли на знание
Вообще говоря, не очень ясно в каком смысле и каким образом нечто высказанное в суждении может соответствовать вещам? Что это за соответствие? Вокруг да около этих вопросов разворачивается гносеология. Вне зависимости от конкретного решения этих вопросов ясно, что монитор может либо существовать сам по себе, либо нет. В первом случае то, что было дано мне достоверно оказывается также истинным, во втором случае – неистинным.
2) Несокрытость, истина бытия.
Что бы хотелось, так это элиминировать из нашего определения истины суждение, но при этом, сохранить связь с бытием. Итак, у нас было “место истины в суждении”. Истинным было высказывание. Давайте теперь осуществим такой переворот: скажем, что место истины в бытии, и истинным может быть не суждение, а само положение вещей. Нечто истинно, когда оно есть согласно своей сущности. Вот так, мы перевернули вопрос истины: теперь он состоит не в “как вынести истинное суждение”, а в “как быть в истине, как истинно быть”. Вообще говоря, первый вопрос никуда не делся, он просто вошел в вопрос о том, “как быть в истине”, как его составная часть. И если мы теперь в этой новой перспективе попытаемся ответить на него, то речь и пойдет о несокрытости.
Первый момент, который следует отметить, состоит в том, что мы можем ошибаться только постольку, поскольку нам в принципе доступно не ошибиться. Мы можем быть не в истине только постольку, поскольку в принципе в наших силах быть в истине. Это, если хотите, своеобразная ассиметричная диалектика. Всякое заблуждение есть модус понимания, но не наоборот. Второй момент, раз нам в принципе доступно бытие в его истине, то заблуждение можно понять так, словно нечто загораживает нам эту истину, скрывает ее. Отсюда и понимание истины как несокрытости. Моя бытийная задача состоит в том, чтобы раскрыть то, что скрыто. А это можно сделать только, произведя некие телодвижения самому. Я сам должен, обогнув скрывающие преграды, прийти в место истины. И тогда то, что дано мне достоверно и то что есть, и сам я в своем бытии – будут истинны.
Дополнение: о понятии “мнение”.
Мне не очень нравиться понятие “мнение” по следующей причине. В нем содержится некоторое смешение и неопределенность. Причина этого в том, что мнение может опираться на достоверность, а может быть абсолютно произвольным. То есть, одно дело, когда я имею мнение основанное на достоверно воспринятом, а другое дело , когда я, не имея никакого достоверного основания, изрекаю нечто (и это встречается сплошь и рядом). Поэтому понятие “мнение” кажется мне непригодным для анализа.
см. также:
| Связанные материалы | Тип | |
|---|---|---|
| мнение | Дмитрий Косой | Запись |
hanabi, 19 Ноябрь, 2007 – 11:11
hanabi
Похожее мнение высказывалось и другими.
Мне кажется, можно построить рассуждение, в результате которого окажется, что определение чего-либо может совпасть c его бытием. И это, оказывается, возможно для истины.
Есть «мнение»: аксиомы истинны (достоверны).
На основе этого мнения можно выдвинуть аксиому: «Аксиома: все аксиомы истинны».
Поскольку данное определение само является аксиомой, то подчиняется определению, данному в себе самой.
Эта аксиома создает поле или сферу, где самоопределяется ее истинность и в силу автореферентности она не нуждается ни в каких других определениях собственной истинности, т.е. она безусловна.
Эта сфера является сферой определения, действия и «местом пребывания» нечто, которое является самодостаточно истинным. (В данном случае определение выражает сущность, а сфера действия может быть очень широкой, например, Универсум).
Идея самодостаточной истинности, которая «возводится» из этой аксиомы и «возвращается» в ее исходное определение (“все аксиомы истинны”), есть “искомая” Истина, потому что, как сказано выше в цитате: «Нечто истинно, когда оно есть согласно своей сущности».
Следует полагать, что «согласное своей сущности» может быть только нечто автореферентное.
Некоторые интересные попутные соображения.
Не является ли таковым по своей сути (вернее, по структуре и смыслу о совпадении определения своему бытию) положение Евангелия: «В начале было Слово, и Слов было у Бога, и Слово было Бог…» (Естественно, нужно принять, что «Слово» означает не “изрекаемое”, речь, а «Логос».) Тогда Логос окажется подобен автореферентной аксиоме об истинности, а Бог – истине, которая представляет собой Идею Логоса…
При такой интерпретации, в этом евангельском изречении устраняется кажущаяся «абсурдность» (скорее всего, у евангелиста не было возможность выразить это положение по другому).
При этом, что интересно, – в отличие от умозрительности («искусственности», «неподвижности») аксиомы истинности – Логос (соответствующий евангельскому положению), по идее, должен быть самоосуществляющимся, «самопретворяющимся», в соответствии с ситуацией начала.
(ДополнениеВ частном случае можно таким же образом обыграть понятие достоверности:
Аксиома: аксиомы достоверны. Но как следствие, сама эта аксиома достоверна как собственный частный случай.
Эта аксиома создает сферу, где её достоверность самоопределяется, и уже в силу этой автореферентности не нуждается ни в каких других определениях собственной достоверности. Иными словами, её достоверность безусловна.
Предел этой само-достоверности, выражающийся в её безусловности и есть Истина в абсолютном понимании.)
